Модель сексуального транса через ритмическое воздействие

Обзор литературы, в которой описывается состояние эротического транса и важность ритмичной стимуляции для возникновения этого транса.

Adam Safron

Вольное изложение

Оргазм обычно — но не всегда — возникает в результате ритмической стимуляции эрогенных зон, с помощью манипуляций с гениталиями или вибратором.

Способность самцов создавать ритмичные движения является мощным индикатором эволюционной приспособленности. Если самец неспособен на ритмичные движения — самка его не выберет. Это характерно и для человека, и для для всех млекопитающих, всех позвоночных и даже беспозвоночных. Также важна способность переключаться между несколькими ритмами и определять наилучшее время для этих изменений.

Всё это является индикатором качества организма и его эволюционной приспособленности. Такая логика применима к половому акту человека, пению птиц и даже ухаживанию у беспозвоночных насекомых.

Автор статьи предлагает модель оргазма и сексуального транса, в которой ритмическая стимуляция приводит к усилению ощущений, что приводит к усилению ритмической стимуляции, что приводит к усилению ощущений. Чем дольше — тем глубже сексуальное возбуждение и возникновение новых состояний (прим.перев. — долгое ритмическое воздействие и возникновение при этом глубоких переживаний показано в онлайн курсе по йони массажу).

Мозг имеет ограниченную способность обрабатывать информацию — сколько и о чём мы думаем в один момент времени. Если мы направляем наше внимание на что-то одно — у мозга уменьшается количество ресурсов, доступных для других мыслей. Распространённой метафорой внимания является прожектор, который, если направить его в одном направлении, не будет указывать в другом месте.

Сосредоточение внимания на ощущениях в теле не оставляет ресурсов на обдумывание посторонних мыслей. И наоборот, сосредоточение на мыслях не позволяет чувствовать тело. Такое переживание фокусировки на ощущениях в теле можно назвать разновидностью состояния транса. Его может испытывать и человек, и большинство животных. Животные — потому, что у них нет потребности формулировать мысли словами, они просто чувствуют.

Исследователи обнаружили области мозга, которые выключаются в момент оргазма. Исследователи интерпретируют это как важность «потери контроля» для получения оргазма.

Уникальность оргазмического опыта возникает из-за серьёзных физиологических и нейроэндокринных изменений в теле. Из-за стимуляции гениталий в мозге включаются генераторы паттернов, которые дают команду на сокращение мышц таза и выброс коктейля гормонов — нейромодуляторов, нейропептидов и опиоидов. Возможно, состояние сексуального транса имитирует эффекты кокаина, а сам оргазм имитирует добавление к кокаину героина.

При стимуляции возбуждение накапливается. Если накопленное превышает некоторое пороговое значение — происходит оргазм. Этот порог — не статический, а функция множества факторов, которые отличаются у разных людей и даже у одного и того же человека в разное время.

Женщинам нужно инвестировать минимум 9 месяцев своего времени на воспроизведение потомства. Мужчинам для этого достаточно одного полового акта. Вследствие этого мужчины выполняют свою эволюционную роль и легко достигают оргазма. Вследствие этого женщины выполняют свою эволюционную роль и имеют большое количество случайных факторов, которые влияют на частоту и качество их оргазмов.

Примечательно, что женщины также более склонны к многократным оргазмам. Почему — учёные объяснить не в состоянии.

Аннотация

Оргазм — одно из самых сильных удовольствий, доступных организму, но его основные механизмы остаются малоизученными. На основе существующей литературы эта статья представляет новую механистическую модель сексуальной стимуляции и оргазма.

При этом она характеризует нейрофеноменологию сексуального транса и кульминации, описывает параллели в динамике между оргазмами и припадками, размышляет о возможных эволюционных источниках половых различий в оргазмической реакции и предлагает пути для будущих экспериментов.

Здесь представлена модель, в которой сексуальная стимуляция вызывает воздействие на сопряжённые механические и нейронные колебательные системы, тем самым создавая синхронизированные функциональные сети, в которых множественные процессы положительной обратной связи синергетически пересекаются, чтобы способствовать сексуальному опыту.

Эти процессы порождают состояния углубления сенсорной абсорбции и транса, которые потенциально могут привести к кульминации, если критические пороги превышены.

Центральная роль ритмической стимуляции (и её модуляции по значимости) для преодоления этих порогов указывает на то, что различная оргазмическая реакция между людьми или с разными партнёрами может служить механизмом для обеспечения адаптивного выбора партнёра.

Поскольку производство ритмической стимуляции комбинирует достоверные показатели приспособленности и сигналы, относящиеся к потенциальной инвестиции, то дифференциальная оргазмическая реакция может влиять на вероятность продолжения половых контактов с конкретными партнёрами.

Учитывая, что репродукция — это основная составляющая эволюционной приспособленности, неудивительно, что оргазм может стать источником интенсивного удовольствия (Pfaus et al., 2012; Tenk, Wilson, Zhang, Pitchers, & Coolen, 2009; Toates, 2014; Wunsch, 2010).

Усиливающие свойства и механизмы, лежащие в основе сексуальной кульминации, были тщательно изучены на животных (Coria-Avila, 2012; Giuliano & Clément, 2005; Holstege & Huynh, 2011; Johnson, 2006).

Хотя эти механизмы демонстрируют обширную гомологию между видами, также может быть важная вариабельность, основанная на различиях в нише и сложности нервной системы (Georgiadis, 2012).

Несмотря на несколько интригующих исследований нейровизуализации (Georgiadis et al., 2006; Georgiadis, Reinders, Paans, Renken, & Kortekaas, 2009; Georgiadis, Reinders, Van der Graaf, Paans, & Kortekaas, 2007; Holstege et al., 2003; Komisaruk et al., 2004; Komisaruk & Whipple, 2005), нейрофизиологические основы оргазма остаются малоизученными.

Здесь я представляю модель, в которой ритмический характер сексуальной активности является центральным для понимания феноменологии сексуального транса и оргазма. Кроме того, я предполагаю, что этот механизм подразумевает определённые способы, которыми аспекты сексуальной реакции формировались эволюцией, чтобы способствовать адаптивному выбору партнёра.

Сексуальные ритмы и эволюция

Оргазм обычно — но не всегда — возникает в результате ритмической стимуляции частей тела с высокой концентрацией сенсорных рецепторов (Komisaruk & Whipple, 2011). Эта стимуляция обычно достигается либо с помощью физических манипуляций с гениталиями при контакте тела с телом, либо иногда с помощью вибротактильных механических устройств. Хотя деятельность, вызывающая оргазм, обычно сосредоточена на гениталиях, иногда оргазм достигается за счет стимуляции других частей тела, а иногда даже за счёт одних лишь мыслей.

Некоторые аспекты оргазмического опыта могут быть уникальными для человека, но многие из этих механизмов являются общими для всех млекопитающих, всех позвоночных и даже беспозвоночных (Izhikevich, 2010). Гомологичные нейронные структуры в ядрах гипоталамуса, ствола мозга и спинного мозга контролируют железистую и гладкомышечную ткань для эякуляции у всех самцов позвоночных (Truitt & Coolen, 2002).

Однако сексуальный кульминационный момент включает в себя нечто большее, чем просто высвобождение специфичных для мужчин фиксированных паттернов действий для эякуляции. Скорее, поведенческие и физиологические процессы, указывающие на оргазм, наблюдались у самых разных как мужских, так и женских организмов, включая различные аффективные проявления (например, вокализацию и мимику), а также поведенческое подкрепление (Goldfoot, Westerborg-van Loon, Groeneveld, & Slob, 1980; Pfaus et al., 2012; Puts, Dawood, & Welling, 2012; Young & Alexander, 2012).

Хотя отдельные детали, вероятно, демонстрируют межвидовое разнообразие, способность самцов производить ритмическую стимуляцию, вероятно, имеет общее адаптивное значение как достоверный индикатор эволюционной приспособленности (Broek & Todd, 2009; Darwin, 1872). То есть, если самцы различаются по своим способностям воспроизводить ритм, и если эта вариабельность коррелирует с генетическим качеством, то самки могут отбирать лучшие гены для своего потомства, если они смещают воспроизводство в сторону этих более приспособленных самцов.

На протяжении большей части эволюции могло случиться так, что ритмические способности и чувствительность к ритму в первую очередь выбирались в контексте выбора партнёра самкой. Это не для того, чтобы преуменьшить важность выбора партнёра для мужчин (Louâpre, Fauvergue, van Baaren, & Martel, 2015), и по причинам, которые будут рассмотрены ниже, возможно, ритмическая виртуозность была важна как для мужчин, так и для женщин. Действительно, танец часто является частью ухаживания и сам по себе может функционировать как механизм выбора партнёра перед совокуплением (Broek & Todd, 2009; Hugill, Fink, & Neave, 2010; Neave et al., 2010; Röder, Weege, Carbon, Shackelford, & Fink, 2015).

На возможное адаптивное значение ритмических способностей указывает сложность динамики сексуальной активности. Во-первых, чтобы генерировать устойчивое ритмическое движение, нервной системе необходимо приводить в движение моторные эффекторные системы с точными частотами и амплитудами, чтобы силы пространственно и во времени совпадали, чтобы регулировать частоту текущих колебаний.

Установление ритма — непростая задача (Burger, Thompson, Luck, Saarikallio, & Toiviainen, 2014; Merchant, Grahn, Trainor, Rohrmeier, & Fitch, 2015; Merchant & Honing, 2014), даже в отношении перемещения одного тела. Эти проблемы управления еще больше усугубляются, когда это тело используется для точной стимуляции другой механической системы, которая сама может колебаться или вращаться.

Кроме того, оптимальное сексуальное взаимодействие включает в себя модулирование активности на основе сигналов, начиная от грубых движений и заканчивая голосовыми сигналами и тонкими моделями эмоционального выражения. Чем больше переменных необходимо интегрировать, тем сложнее становится эта интеграция и тем больше сложности требуется для контролирующей нервной системы. Некоторые из этих факторов будут важны для всех воспроизводящих организмов; другие будут уникальными для людей.

Сексуальная работоспособность человека зависит от способности не только переключаться между несколькими ритмами, но и определять наилучшее время для этих изменений. Таким образом, сексуальные взаимодействия могут проверять не только сенсомоторные качества партнёра, но и чувствительность их социального интеллекта.

Учитывая описанные выше проблемы, способность генерировать точные и гибкие ритмические паттерны — и делать это в течение длительного периода времени — может служить честным индикатором качества организма (Broek & Todd, 2009; Hugill et al., 2010; Neave et al., 2010; Röder et al., 2015).

В качестве альтернативы, сама эта точность может в некоторой степени быть функцией внимательности, которая может указывать на общий интерес и склонность к инвестициям (Campbell, 1972; Woodward & Richards, 2005 ). То есть, чем больше внимания уделяется сексуальному взаимодействию, тем больше вероятность того, что ценен будет либо опыт, либо сексуальный партнёр, и, следовательно, тем более вероятно, что будет желание к будущему взаимодействию, и, следовательно, более вероятна инвестиция в эти конкретные отношения. Инвестиционные сигналы могут быть особенно важным фактором для людей, как из-за высокого уровня ресурсов, необходимых для успешного воспитания детей (Geary, 2015), так и из-за того, что люди могут сознательно изменять качество взаимодействий, исходя из сложных социальных целей (Tomasello, 2014).

Ритмическая способность является фундаментальной в половом отборе (Darwin, 1872; Fusani, Barske, Day, Fuxjager, & Schlinger, 2014), аналогичная эволюционная логика применима к половому акту человека, пению птиц и даже ухаживанию у беспозвоночных насекомых (Griffith & Ejima, 2009 г.). Однако могут существовать уникальные механизмы, с помощью которых сексуальная совместимость и оргазм функционируют как тесты качества полового акта у людей.

У многих животных сексуальный кульминационный момент может быть просто вопросом переключения рабочих режимов для определённых паттерногенерирующих ядер, которые изначально эволюционировали для контроля эякуляции у самцов (Truitt & Coolen, 2002). Хотя таких эволюционно древних адаптаций может быть достаточно для объяснения многих аспектов оргазма, ритмы также могут объяснять важные свойства реакции в недавно развившихся структурах, таких как неокортекс. В частности, я предполагаю, что ритмы могут с особой вероятностью влиять на динамику коры через захват нейронной синхронности, тем самым повышая яркость восприятия и эмоциональную интенсивность.

Было проведено множество исследований, изучающих потенциальное адаптивное значение оргазма. Один из новаторских вкладов в эту статью — это характеристика механистических деталей ближайшего уровня, с помощью которых обслуживаются эволюционные селективные давления последнего уровня (Tinbergen, 1963).

Более конкретно, представленная здесь модель может рассматриваться как особый адаптивный механизм, согласующийся с гипотезой «выбора отца», которую описали Puts et al. (2012) в своём обширном обзоре литературы по эволюции женского оргазма у людей и приматов.

Модель также совместима с несколькими другими эволюционными гипотезами оргазма (например, способствует образованию парных связей), хотя, вероятно, несовместима с гипотезой о том, что оргазм является эволюционно нейтральным побочным продуктом у женщин, который существует только благодаря его положительному отбору у мужчин (Lloyd, 2006). Скорее, нейрофизиологические основы сексуального транса и оргазма предполагают механизм, настолько мощный, что он, вероятно, оказывает глубокое влияние на выбор партнёра у обоих полов.

Нейрофеноменология сексуального транса

Нынешняя модель оргазма и сексуального транса — и экстатического переживания в более общем плане — это модель, в которой ритмическое восприятие и действие приводят к увлечению, усилению восприятия увлекающих стимулов, тем самым еще больше усиливая вовлечение, создавая, таким образом, цикл положительной обратной связи для углубления сексуального поглощения.

Таким образом, переход к более глубоким состояниям сексуального наслаждения может привести к качественно иной динамике переживаний. В частности, некоторые аспекты цикла сексуальной реакции нельзя адекватно описать исключительно в терминах повышенного возбуждения и приятных ощущений (Georgiadis & Kringelbach, 2012; Masters, 1966). Скорее, многие качества сексуального удовольствия могут быть вызваны состоянием сенсорной абсорбции, которое ведёт к трансу.

Самоанализ, экспериментальная психология и физика предполагают, что мозг имеет ограниченную способность обрабатывать информацию (Dowd, Kiyonaga, & Egner, 2015; Fusser et al., 2011; Kiyonaga & Egner, 2013, Kiyonaga & Egner, 2014; von Helmholtz, 1847). . Наше сознательное поле осведомлённости имеет ограниченные возможности, с верхней границей того, что мы можем осознавать в любой момент времени. Мы частично преодолеваем эти ограничения, изменяя степень активности различных представлений в рамках сознательного опыта (т.е. внимания) (Beck & Kastner, 2009; Smallwood, Brown, Baird & Schooler, 2012).

Однако этот процесс не обходится без компромиссов. Улучшенная обработка одних представлений может происходить за счет уменьшения когнитивных ресурсов, доступных для других. Распространённой метафорой внимания является прожектор (Müller, Malinowski, Gruber, & Hillyard, 2003), который, если направить его в одном направлении, не будет указывать в другом месте. Усиление возбуждения и синхронности можно рассматривать как средство увеличения яркости, фокуса или ширины этого прожектора, но не безгранично.

Что касается телесного осознания, то интенсивное сосредоточение на непосредственных ощущениях, например, возникающих при ритмической стимуляции, вероятно, уменьшит количество умственных способностей, доступных для других вещей, таких как самооценка (Damasio, 2012).

Чрезвычайная сфокусированность на чувствах может вытеснить процессы размышления (Kerr, Sacchet, Lazar, Moore, & Jones, 2013; Meston, Hull, Levin, & Sipski, 2004; Michalak, Hölz, & Teismann, 2011) и даже предотвратить привлечение нейронных ресурсов для других ментальных симуляций (Barsalou, 2009; Pezzulo et al., 2011; Simmons et al., 2005), включая виды воображения, необходимые для моделирования себя в прошлом, будущем или других контрфактических ситуациях (Smallwood et al., 2012; Speth et al., 2016).

Такое переживание сенсорной фокусировки и изменённой обработки информации можно уместнее назвать разновидностью состояния транса. Если этот транс происходит в контексте другого человека, который так же поглощён, то он потенциально может способствовать возникновению чувства связанности наряду с расширением границ я-другой (Hove & Risen, 2009; Wiltermuth & Heath, 2009).

Музыка и танец могут быть единственными вещами, которые близки к сексуальному взаимодействию по своей способности вовлекать нейронные ритмы и вызывать сенсорную абсорбцию и транс (Doelling & Poeppel, 2015). Действительно, это может быть одной из основных причин, по которой мы поём и танцуем (Sievers, Polansky, Casey, & Wheatley, 2013; Trost & Vuilleumier, 2013).

То есть причины, по которым мы наслаждаемся сексуальным опытом, могут в значительной степени совпадать с причинами, по которым мы наслаждаемся музыкальным опытом, как с точки зрения ближайшего (т.е. нейронное вовлечение и индукция состояний, подобных трансу), так и конечного (т.е. выбор партнёра и привязывание) уровней причинной связи (Tinbergen, 1963).

Некоторые аспекты этой модели, вероятно, уникальны для людей и их развитой способности к высокоуровневому символическому познанию (Tomasello, 2014). Однако многие (возможно, большинство) животных способны испытывать чувственный транс, возможно, даже с большей готовностью, чем люди, особенно если это тот случай, когда многие животные — которые могут иметь более ограниченное повествование без помощи синтаксического языка — часто находятся в состоянии сенсорной абсорбции (Fontani & Carli, 1997; Kurtz, 1975; Kurtz & Adler, 1973).

Даже психологический феномен потока можно в значительной степени объяснить с точки зрения транса, вызванного увлечением, потому что поток часто вызывается направлением внимания на ритмическую деятельность (Csíkszentmihályi, 1991; Tolstoy, 1914) или может включать ритмическое взаимодействие с другими неритмичными задачами.

Было идентифицировано шесть факторов, характеризующих состояния потока (Csikszentmihalyi, 1997):

1) интенсивная сфокусированная концентрация,
2) объединённое действие и осознание,
3) потеря самосознания,
4) личная эффективность,
5) изменения субъективного времени
6) внутреннее вознаграждение.

Большинство из этих факторов также подходят для описания видов пиковых переживаний, связанных с сексуальными ритмами, и ритмо-индуцированные трансоподобные состояния могут быть важной причиной того, что секс является таким эффективным источником потока. Как сексуальные, так и несексуальные состояния потока могут быть полезными из-за более активного участия в приятных занятиях, позволяя самопроцессам вытесняться за ресурсы внимания, тем самым позволяя более глубокое приятное взаимодействие.

Важно отметить, что хотя сексуальная активность, включающая стимуляцию гениталий, может особенно способствовать сенсорной абсорбции, модель транса также может быть подходящей для описания множества менее явных сексуальных взаимодействий, от поцелуев до танцев и, возможно, даже некоторых видов интимного разговора.

Доказательства сексуального транса

Такое понимание сексуального опыта как фундаментально связанного с трансом или потоком приводит к множеству проверяемых гипотез. (Дальнейшие гипотезы и предлагаемые эксперименты см. В Приложении.)

Если во время сексуального взаимодействия наблюдалась деактивация лобных структур средней линии (что было бы трудно измерить в режиме реального времени), то это могло бы указывать на нарушение обработки информации, связанной с самим собой, которое происходит в состояниях транса (Heinzel et al., 2006; Nejad, Fossati, & Lemogne, 2013; Summerfield, Hassabis, & Maguire, 2009).

Последующее включение другого человека в самооценку можно было бы подтвердить, если бы сексуальное взаимодействие приводило к тому, что нейронные паттерны в ответ на эротического партнёра становились всё более похожими на паттерны, соответствующие обработке информации, связанной с самим собой (Chavez & Heatherton, 2014). Точно так же сексуальная модификация схем тела для включения другого человека — или других индикаторов «зеркального отражения» (Lamm & Majdandžić, 2015) — может быть проверена с помощью психофизических экспериментов (Blakeslee & Blakeslee, 2008; Cardinali et al., 2009).

Исследования сексуальной кульминации уже предоставили некоторые (хотя и противоречивые) доказательства деактивации областей коры головного мозга, связанных с когнитивными и исполнительными функциями высшего порядка, включая лобные и срединные структуры (Georgiadis & Kringelbach, 2012; Georgiadis, Kringelbach, & Pfaus, 2012; Holstege & Huynh, 2011), которые были интерпретированы исследователями как отражающие важность «потери контроля» в оргазмическом функционировании.

Однако, учитывая методологические проблемы изучения сексуальной кульминации с помощью нейровизуализации и учитывая, что в этой литературе есть только несколько исследований небольшого размера, необходимо с осторожностью интерпретировать наличие или отсутствие результатов.

Кроме того, хотя многочисленные исследования изучали сексуальное возбуждение в ответ на пассивный просмотр стимулов (Stoléru, Fonteille, Cornélis, Joyal, & Moulier, 2012), они не подходят для проверки гипотез, связанных с трансом, как из-за неподвижности участников, так и из-за их отсутствия внутренней стимуляции, а также потому, что степень испытываемого сексуального возбуждения, вероятно, будет низкой по сравнению с естественными условиями.

Нейрофеноменология оргазма

Большая часть оргазмических переживаний, вероятно, может быть объяснена как усиление сексуального удовольствия и углубление изменённых состояний сознания. Это, вероятно, способствует объяснению того, как люди могут быть не уверены в том, действительно ли они имели оргазм (Darling & Davidson, 1986), или как переживание может быть описано как «оргазмическое» без фактического сексуального кульминационного момента (Seecof & Tennant, 1986).

Однако следует также отметить, что различные эмерджентные свойства (Anderson, 1972) могут быть связаны с разной степенью сексуальной абсорбции, возможно, с качественно разной динамикой для разных уровней транса.

В этом смысле нейрофеноменология оргазма похожа на другие формы сексуального транса и продолжает их. Однако уникальные аспекты оргазмического опыта возникают из-за серьёзных физиологических и нейроэндокринных изменений, сопровождающих сексуальный оргазм.

В частности, когда эволюционно консервативные генераторы центральных паттернов получают достаточное количество комбинированной восходящей и нисходящей стимуляции (Johnson, 2006; Komisaruk & Whipple, 2011), в тазовой области запускаются несколько видов ритмических сокращений гладких мышц (Bohlen, Held, & Sanderson, 1980; Bohlen, Held, Sanderson, & Ahlgren, 1982; Truitt & Coolen, 2002; van Netten, Georgiadis, Nieuwenburg, & Kortekaas, 2008).

Кроме того, эти центральные генераторы паттернов могут также отправлять коллатерали как в ядра гипоталамуса, так и в ядра ствола мозга, которые регулируют уровни нейромодуляторов, нейропептидов и опиоидов (Pfaus et al., 2012; Young & Alexander, 2012).

В качестве альтернативы могут быть задействованы более непрямые пути, как это было бы в случае, если бы спонтанные мышечные сокращения сами по себе вызывали системные нейрохимические изменения, возможно, через восходящие входы от стимуляции рецепторов растяжения (Ferguson, 1941; Odent, 1987).

Независимо от конкретных причин высвобождения этих нейромодулирующих веществ, вероятными нейронными последствиями являются повышенное возбуждение и растормаживание множества нервных систем, а также повышенная пластичность в наиболее активных нейронных сетях (Camacho, Portillo, Quintero-Enríquez, & Paredes, 2009). ; He et al., 2015; Pan, Schmidt, Wickens, & Hyland, 2005).

Более того, поскольку транс ассоциируется с сильно синхронной нервной активностью, это может обеспечить наибольшую степень конвергентных входов в структуры гипоталамуса и ствола мозга, что приведёт к тому, что высвобождение этих гормонов и нейрохимических веществ будет совпадать с пиком транса.

Оргазм сравнивают с инъекцией героина (Chessick, 1960; Holstege et al., 2003), подразумевая значительно повышенную концентрацию опиоидов. Стимуляция опиоидных рецепторов в вентральном паллидуме связана с чувством симпатии (Berridge, Robinson, & Aldridge, 2009; Mitrovic & Napier, 1995) с различными эффектами в других частях мозга (Mazei-Robison & Nestler, 2012).

Хотя можно было ожидать, что все нейрохимические вещества, способствующие возбуждению, будут однозначно повышены во время оргазма, это не так.

Примечательно, что хотя начальная стадия сексуальной кульминации может включать в себя первоначально повышенные уровни нейромодуляторов, усиливающих возбуждение, таких как дофамин и норадреналин (до 195% больше, чем исходный уровень у грызунов), это повышение уровня катехоламинов не намного больше, чем наблюдаемое в период предэякуляторной фазы сексуальной активности и даже демонстрирует немедленное и резкое постэякуляторное снижение (хотя и несколько повышенное по сравнению с исходным уровнем) (Blackburn, Pfaus, & Phillips, 1992).

Возможно, нейропсихофармакология сексуального транса наиболее точно имитирует эффекты кокаина, а сам оргазм имитирует добавление героина к этому ранее существовавшему изменённому состоянию (Seecof & Tennant, 1986).

Кульминация также связана с повышенным уровнем окситоцина и вазопрессина, оба из которых связаны с эффектами анальгетического типа (Baskerville & Douglas, 2010; González-Hernández, Rojas-Piloni, & Condés-Lara, 2014; Mogil et al., 2011), а также усилением социального обучения (Freeman & Young, 2016).

Таким образом, интенсивное удовольствие от оргазма вызывается сложным (вероятно, с преобладанием опиоидов) нейрохимическим коктейлем, вводимым во время пикового переживания чувственного транса, тем самым создавая ещё более глубокое состояние сексуального экстаза.

Превышение пороговых значений: различные ритмы воздействия и оргазмы различной интенсивности.

Вышеупомянутое обсуждение было сосредоточено на ритмической природе сексуальной стимуляции как центральной части эротического опыта, предполагая, что сексуальное возбуждение можно плодотворно понимать как своего рода состояние транса, которому способствует положительная обратная связь между увлечением и приятной сенсорной абсорбцией.

Особенно сильная нервная активность, обеспечиваемая синхронизацией, усиленной увлечением, может представлять собой средство преодоления высоких порогов стимуляции, необходимых для оргазма и связанных с этим нейропластических процессов.

Однако, как и пороги приступов (Maguire & Salpekar, 2013), пороги оргазма не являются статическими свойствами мозга, которые точно определяются ритмическими паттернами стимуляции. Скорее, индуцированная синхронная активность является функцией множества факторов, включая пороги срабатывания отдельных нейронов, при этом общая возбудимость имеет тенденцию повышаться с физиологическим возбуждением (Maguire & Salpekar, 2013).

Действительно, примечательно, что разные нейрофармакологические факторы влияют на пороги припадков и сексуального кульминационного момента сходным образом, вероятно, отражая общую склонность к каскадам активации распространяться по нейронным сетям: пороги возрастают с усилением стимуляции рецепторов ГАМК (Brannon & Rolland, 2000; Calabrò, De Luca, Pollicino, & Bramanti, 2013; Clark & Elliott, 1999), но уменьшаются при повышенной стимуляции рецептора глутамата (Bishop, Chae, Patel, Moline, & Ellingrod, 2012; Crino et al., 2002), агонисты дофамина (Andersen & Tufik, 2005; Komisaruk, Beyer-Flores, & Whipple, 2008; Purcell et al., 2013) и ингибиторы обратного захвата дофамина/норэпинефрина (Abdel-Hamid & Saleh, 2011; Kim & Steinhart, 2010; Labbate, 1998; Modell, May, & Katholi, 2000).

Теоретически модуляция этих типов общих возбуждающих или тормозных сигнальных путей может дать механистическое объяснение влияния гормонов на изменчивость оргазма в течение менструальной фазы (Reddy, 2012; Udry & Morris, 1968).

Это также может объяснить, как воспринимаемая значимость сексуального события или партнёра (Gallup, Ampel, Wedberg, & Pogosjan, 2014) может влиять на сексуальную реакцию и мотивацию посредством усиленной возбуждающей сигнализации или нейромодуляторов, связанных с заметностью, таких как дофамин или норадреналин (Blackburn et al. др., 1992).

Что касается сексуальной стимуляции и оргазма, то степень вовлечения и общее возбуждение нейронов, вероятно, будет сильно модулироваться такими факторами, как степень присутствия или возбуждения. Два половых акта могут быть идентичны по своим моторным свойствам, но при этом испытываться по-разному в зависимости от характеристик партнёра или ситуационных характеристик (Chivers & Timmers, 2012; Rupp et al., 2009).

Таким образом, хотя определённые внешние ритмы могут в большей или меньшей степени способствовать сексуальному наслаждению, их недостаточно для объяснения степени, в которой вовлекаются внутренние ритмы, и недостаточно для объяснения вероятности или интенсивности оргазмов.

Этот вид множественной детерминации оргазмического ответа (например, основанный как на ритмических способностях партнёра, так и на воспринимаемой значимости партнёра) может быть адаптивным для видов с развитыми когнитивными способностями, поскольку он обеспечивает большую гибкость в высвобождении мощно вознаграждающих механизмов, лежащих в основе сексуального транса и оргазма.

Более конкретно, хотя ритмическая способность может быть честным показателем приспособленности организма (Broek & Todd, 2009; Hugill et al., 2010; Neave et al., 2010; Röder et al., 2015), она может быть эволюционно адаптивна при рассмотрении (или уделении ещё большего внимания) дополнительных критериев при принятии решения о включении высокопороговых репродуктивных механизмов.

Это может быть связано с тем, что организмы со сложной нервной системой могут также сталкиваться (или создавать) со сложными и динамическими нишами, в которых критерии приспособленности быстро меняются. Или может случиться так, что предвзятая чувствительность к некоторым характеристикам, указывающим на пригодность, может быть слишком сложной для предварительного программирования в нервной системе (например, предсказание вероятности наличия будущих ресурсов в конкретной культуре).

Таким образом, гибкие условия для оргазма, возможно, позволили естественному отбору использовать силу универсальных механизмов обучения для гибкого адаптивного выбора партнёра вместо того, чтобы полагаться исключительно на эволюцию (и возможность эволюции) конкретных когнитивных адаптаций.

В частности, как обсуждалось ранее, высокопороговая система оргазма вызывает высвобождение множества нейромодуляторов, которые действуют как факторы метапластичности, улучшая обучение предпочтительным характеристикам партнёра и, таким образом, влияя на выбор партнёра и установление связи. Результатом этой повышенной пластичности, вероятно, является усиленное обучение свойств стимула, связанных с сексуальным партнёром (партнёрами), которые способствуют сексуальному кульминации (Brannon & Rolland, 2000; Calabrò et al., 2013; Clark & Elliott, 1999).

Учитывая, что оргазм является одним из величайших удовольствий, доступных для организма (Pfaus et al., 2012; Tenk et al., 2009; Toates, 2014; Wunsch, 2010), эти потребительские свойства стимула будут связаны с высокой стимулирующей ценностью (через классическое обусловливание), а связанное с ним поведение будет усилено (посредством оперантного обусловливания).

Как у мужчин, так и у женщин эти условные ассоциации будут иметь эффект увеличения частоты спариваний с определёнными индивидами и, таким образом, увеличения вероятности размножения с этими половыми партнёрами. Более того, гибкие условия для достижения оргазма означают, что выбор партнёра и установление связи будут определяться как честными показателями приспособленности, так и критериями, которые важны для определённых организмов в определённых контекстах.

Кроме того, следует отметить, что оргазмы и приступы различаются не только по частоте их возникновения, но и по интенсивности (King, Belsky, Mah, & Binik, 2010; Leeners et al., 2013).

Хотя превышение кульминационного порога может быть особенно важным событием в переживаниях, важно помнить, что половые акты и оргазмы могут быть качественно разными и что различия в удовольствии и интенсивности могут влиять на степень обусловленности.

У мужчин эти различия могут влиять на характеристики эякулята таким образом, чтобы сделать данное оплодотворение более вероятным, возможно, даже за счёт попыток оплодотворения в ближайшем будущем с другими потенциальными партнёрами (Joseph, Sharma, Agarwal, & Sirot, 2015; Parker & Pizzari, 2010).

У женщин также предполагалось, что оргазмы могут влиять на вероятность зачатия (Pavlicev & Wagner, 2016; Puts et al., 2012), хотя эта точка зрения является спорной (Levin, 2011); теоретически более интенсивные или множественные оргазмы могут иметь ещё большее влияние на вероятность зачатия.

Важно отметить, что одни и те же многокомпонентные условия для оценки сексуальных партнёров зависят не только от наступления оргазма, но и имеют место в течение всего полового взаимодействия, а также до начала сексуальной активности. Как обсуждалось ранее, может случиться так, что увлечение и транс могут играть роль в оценке желательности партнёра на всех этапах взаимодействия с потенциальными партнёрами (например, посредством речи, танцев, поцелуев и прелюдии).

Эволюционные основы половых различий в оргазме

Рассматривая эволюционные основы половых различий в оргазме, важно помнить, что самцы и самки многих видов сталкиваются с разными проблемами и возможностями в отношении репродуктивного успеха (Buss & Schmitt, 1993).

В частности, женщины имеют большие обязательные инвестиции для успешного воспроизводства, так как для выживания потомства женщины должны инвестировать примерно 9 месяцев беременности, а также связанные с этим риски родов. Мужчины, напротив, могут успешно воспроизводить потомство при однократном половом контакте.

Нижняя и верхняя оценки ожидаемого потомства также различаются. На протяжении всей истории большинство женщин могли бы время от времени успешно оплодотворяться, но могли производить только столько потомства, сколько позволяли их время беременности и продолжительность жизни. И наоборот, вариабельность репродуктивного успеха среди мужчин была относительно большой: некоторые мужчины нередко не оставляли выжившего потомства, а другие мужчины производили много потомков (Karmin et al., 2015).

Хотя и мужчины, и женщины обладают эволюционными стимулами к предпочтениям новизны через генетическую диверсификацию — а также, возможно, по другим причинам (например, упрощение союза) — нельзя отрицать существенные различия в положительных и отрицательных рисках и возможностях для сексуального взаимодействия.

Принимая во внимание эти эволюционные соображения, неудивительно, что многие мужчины достигают оргазма надёжно и (по сравнению с женщинами) без разбора, и также неудивительно, что многие женщины имеют большое количество случайных факторов, которые влияют на частоту и качество их оргазмов (Gallup et al., 2014; Garcia, Lloyd, Wallen, & Fisher, 2014; Meston et al., 2004; Meston, Levin, Sipski, Hull, & Heiman, 2004). В частности, сильное удовольствие от оргазма может влиять на степень мотивации к сексу (Georgiadis et al., 2012; Toates, 2009).

В среднем, способность испытывать более частые оргазмы с более широким кругом партнёров должна сделать мужчин менее разборчивыми в выборе партнёров. В среднем более ограниченная способность к оргазму, которая может происходить только с более избирательным набором партнёров, должна сделать женщин более разборчивыми в выборе партнёра.

С механической точки зрения, такого рода адаптация к дифференциальным порогам выбора партнёра могла быть достигнута более высокими порогами оргазмической реакции у женщин по сравнению с мужчинами.

Примечательно, что хотя женщины могут иметь более высокий порог оргазма, они также более склонны к множественным оргазмам (Darling, Davidson, & Jennings, 1991; Masters, 1966). Хотя это может показаться несовместимым с повышенной различимостью партнёров, мультиоргазмы потенциально могут усилить дискриминацию, увеличивая расхождения между более награждающими и менее награждающими сексуальными переживаниями.

Однако следует отметить, что оргазмический ответ сильно различается между людьми (и внутри них), в частности, у женщин (Garcia et al., 2014; Hoon & Hoon, 1978).

Таким образом, вместо того, чтобы ожидать единичного и универсального типичного для женщин или типичного для мужчин профиля оргазмической реакции, мы не должны удивляться существенной вариабельности внутри каждого пола, поскольку оргазмическое функционирование человека может отражать идиосинкразические события развития, а также, возможно, определённые эволюционные стратегии (Wlodarski & Dunbar, 2015).

Это не означает, что мужской оргазм — и привязанность при достаточном разжигании побудительной мотивации (Pfaus et al., 2012) — однородны и нечувствительны к контексту; это было бы удивительно для видов, у которых оба пола обычно обеспечивают значительные родительские инвестиции (Buss & Schmitt, 1993).

Больше ресурсов, инвестируемых в потомство, означает более высокие связанные с этим альтернативные издержки, и поэтому большие инвестиции у людей требуют более строгих тестов — по сравнению с видами с меньшими инвестициями (Pianka, 1970) — для обеспечения благоприятной отдачи от инвестиций.

Эти повышенные потребности в ресурсах могут быть одной из причин того, что люди относительно исключительны в плане сложности своих сексуальных взаимодействий, при этом виртуозность ритма и чувствительность важны для сексуального мастерства как мужчин, так и женщин.

Приведённое выше описание не означает, что каждый аспект оргазмического выражения напрямую способствует репродуктивному успеху. Такие умные и гибкие в поведении животные, как люди, нашли множество способов использовать ритмическое удовольствие для личного удовольствия и социальных желаний (Merker, Morley, & Zuidema, 2015; Meston & Buss, 2009).

Например, лица одного пола могут использовать оргазм, чтобы помочь установить и поддерживать отношения, не способствующие воспроизводству. Однако может также случиться так, что некоторые бисексуальные и гомосоциальные связи могут отражать историю адаптации в содействии социальным альянсам (Fleischman, Fessler, & Cholakians, 2014; Sommer & Vasey, 2006).